Идеологическая платформа

[admin_]

http://iprparty.ru/
Вся история России – есть история объединения, совместного проживания и сотрудничества многих народов. Различные этнические группы объединялись общей судьбой, общим историческим путем и общей борьбой за независимость, за прогресс, за социальную справедливость.


Интернациональны (многонациональны) были имущие и неимущие, элиты – и массы. Элиты России складывались из элит объединяющихся народов, а не одной только элиты титульной нации, народные массы состояли из объединяющихся низов. Разрыв между имущими и неимущими подчас носил непомерный размах, но он никогда не основывался на этническом начале.


Россию объединяло не родство крови – Россию всегда объединяли историческая судьба, схожий характер хозяйствования народов, общие смысловые моменты, оставлявшие основу историко-политической самоидентификации.


Русская историко-политическая самоидентификация складывалась не по принципу отделения себя от остального мира – а по принципу объединения тех, кто принимает некие общие моменты, рисующие характерные черты единой полиэтнической политической нации, определяющей себя не отрицанием чужого – а созданием своего, как универсального для всех и более сложного.


Русь, русские, российские, советские – было обликом и именем расширяющейся исторической общности многих этносов, никогда не ограничивавшееся цветом волос, кожи и формы лица – русско-российскую-советскую общность соединяло не внешняя случайная схожесть – а внутреннее общее для всех и объективно детерминированное начало.


Само определение «русские», особенно в своем расширении - «люди русские» носило характер включения тех или иных различающихся племенных и этнических групп, признаваемых в качестве Русских: как собственно «россов» в их триединстве великороссов, староросов («малороссов»), белоросов, так и русских татар, русских грузин, русских евреев, русских латышей, русских таджиков – вплоть до русский корейцев, русских ассирийцев, русских эскимосов.


В этом отношении имя «русские» - уже само по себе имя полиэтническое. «Русские» - это имя многонациональное и интернациональное.


В России не складывается и никогда не сложится «русский национализм» как «отделяющее начало» именно потому, что имя «русские» уже по своей сути является включающим и объединяющим.


То есть сама Россия и сама «русская нация» сформировались и существуют не как замкнутое начало – а как открытая строящая себя национальная система, ориентированная на расширение и постоянное включение в себя новых национальных общностей, объединяемых вокруг историко-культурно-языкового, государственно-политического и экономического интегрирующих исторических начал, возникших на основе Киевско-Новгородской геополитической оси и восходящих к еще более древним государственным образованиям, обладавшим своей самоидентификацией, но являвшихся интернациональными по характеру своего образования и развития.


Интернационализм иногда ложно представляется как обоснование права на неограниченное дробление стран и государств, как доктрина полинационализма, увековечивающего разобщенность и отказ от развития тех или иных малых этносов, как аналог концепта толерантности, предполагающего смирение и терпение по отношению как к проявлениям предрассудков варварства, так и ценностной энтропии «постмодерна» - либо напротив, как искусственное нивелирование исторических и культурных отличий разных народов.


Все это есть лишь результат невольных вульгаризаций либо сознательных извращений концептуального и исторического содержания интернационализма.


Суть интернационализма – в создании условий для существования предпочтительно более крупных государств, имеющих многообразную этническую и конфессиональную основу, но объединяемых общими экономическими и геополитическими задачами, схожей исторической судьбой, общими ценностями, смыслами и целями своего развития.


Интернационализм, уважая права наций, видит их исторический характер и поддерживает то, что способно преодолеть национальное разделение. Для него нации – звено, соединяющее донациональное и посленациональное устройство мира.


«Полинационалисты» не уважают нации, а служат их абстракции. Они не видят процесса их развития в динамике. Для них нации – абстрактное начало, права которых должны защищать интернационалисты.


Но, попадая в плен этой абстракции, «полинационалисты», декларируя интернационализм, практически, в отношении к нациям, смыкаются с теми самыми националистами, против которых, формально, ведут борьбу. С той разницей, что националисты, абсолютизируя нации, на первый план ставят интересы своей нации, как они их понимают, а «полинационалисты», стремятся защитить интересы любой другой нации, кроме своей, принося последнюю в жертву любому, кто на нее покусится.


С их точки зрения, то, что угрожает национальной идентичности – само собой нарушает права наций на существование. Поэтому, в отличие от интернационализма, они ведут борьбу против всего, что нации сближает, борясь за то, что их разделяет.


Если интернационализм, уважая иные нации, стремится преодолеть это разделение, «полинационализм», прикрываясь знаменем интернационализма, увековечивает это разделение, но в ущерб собственной нации.


Интернационализм стремится передать культуру более цивилизованных народов народам, отставшим в своем развитии, а западная «толерантность» топит более высокий уровень культуры в более низком.


Интернационализм, стремясь распространить более высокий уровень культуры, относится к другим народам, как к потенциально равным, и, преодолевая национальные различия, опирается на национальные достижения и идет вперед, веря в возможности неограниченного развития человека.


Он исходит из веры в прогресс, способность народов создавать лучшие условия для существования и развития каждого человека – и исходит из уважения последнего, тогда как «толерантность» его только терпит.


При этом интеранционализм исходит из того, что есть солидарности более высокого порядка, нежели национальные.


Нации, с точки зрения интернационализма – историческая ступень, основываясь на которой устанавливаются новые исторические общности. Но он никогда не видел в этом процессе наднационального объединения всех со всеми, не видел в этом процессе автоматического объединения различных социальных, культурных и национальных начал. Поэтому, интернационализм – конкретен. Он предполагает в наднациональном объединении объединение того, что уже стало общим и близким социально, культурно и цивилизационно.


То есть, интернационализм, это не призыв к разрушению наций, это констатация неизбежности наднационального объединения тех, кто стал более схож, чем различен, кого уже ничто, или в основном ничто не разъединяет.


Как только это конкретное содержание забывается, призыв к наднациональности оборачивается не преодолением наций, а их «изничтожением», с неизбежным установлением господства того, кто более силен.


Нации, в этом отношении, можно представить, как огороженные участки, на которых происходит цивилизационный прорыв. Если, сохраняя эти достижения на «опытных» участках сознательно и с той или иной степенью интенсивности распространять их на новые площади, можно вытягивать последние до прорывного уровня. Если остальной мир жестко огородить от остального мира, возникает все более растущий разрыв, возникают нации-господа и нации-рабы. Если национальные границы автоматически разрушить, достигнутый на них уровень растворяется, падает до основного, как правило, более низкого уровня остальных народов.


В последнем случае господами окажутся те, кто доминирует на наиболее развившихся участках.


Интернационализация всегда имеет того или иного субъекта, который собственно и распространяет свои правила и свой порядок на интернационализируемое пространство.


Интернациональные государственно-политические общности возникают не в силу желания тех или иных политических акторов, а в силу существования в геополитическом пространстве зон, для которых интернациональная форма – наиболее оптимальна. Разрушение таких общностей является лишь прологом к образованию других, исполняющих невыполненные первой интегративные и геополитические функции. Только уже с иными властными субъектами и иными несущими этносами, но с выполнением прежней функции: политически объединить экономически и исторически тяготеющую к единству многоэтническую и поликультурную территорию.


Падение православной Византийской империи означало не уничтожение многонациональной государственности, объединявшей регион Средиземноморья – а лишь падение православной государственности с доминированием греческой родовой аристократии, как не справившейся со своими задачами – и замену ее на исламскую государственность, с доминированием османской военной аристократии.


Интернационализм России – это не идеалистическая доктрина романтиков государственного строительства. Интернационализм для России – это исторический принцип, обеспечивший ее образование, развитие и расширение как открытой цивилизационной системы, но открытой не в качестве объекта поглощения иными системами – а в качестве субъекта исторической цивилизационной интеграции, основанной на успешной межцивилизационной и геополитической конкуренции.


Как уже говорилось, вся история России – есть история объединения, совместного проживания и сотрудничества разных народов.


Но и вся мировая история – это история взаимодействия и постепенного взаимоинтегрирования разных народов. С развитием транспортных и коммуникативных систем мир становится все более единым пространством проживания множества различных народов, столкнувшимся с проблемой их совместного проживания и повседневного взаимодействия.


Россия, в силу ряда конкретно-исторических особенностей и условий существования – во многом раньше других начала движение в поиске решения этой проблемы – и дальше всех продвинулась по этому пути. Поэтому успешное решение ею ее подобных проблем интернационального строительства – по существу означает создание модели решения аналогичных задач для всей современной цивилизации, на сегодняшней день явно столкнувшейся с кризисом предлагаемых Западной Европой концептов и моделей «толерантности», «мультикультурализма» и политико-экономическим кризисом современной модели «евроинтеграции», обернувшейся уничтожением индустрии стран Европейского Юга, балансированием их на грани банкротства, нарастающими противоречиями между странами участницами и распадом базовых ценностей, составлявших некогда основу европейской цивилизации.


Поэтому современная российская государственность – это плод и модель успешного интернационального сотворчества народов.